Оглавление
Заноза в мозгу
Иглы, предназначенные для считывания высокочастотных импульсов, нужны для того, чтобы выйти за высокие частоты. Частоты, которые снимаются энцефалографом, — 60—80 герц. Высокочастотные — за 100 Герц — импульсы можно снять только с помощью проникновения в головной мозг.
И вот здесь начинаются проблемы. Первая и серьезная — это совместимость материала, из которого изготовлены электроды, с тканью мозга. История Джонни-мнемоника, носящего годами имплантат в мозгу, пока возможна только в кино.
Михаил Лебедев.
Как отметил господин Лебедев, сейчас Маску мешает вырваться вперед проблема биосовместимости. И тут российская наука, которая сегодня отстает, может продвинуться вперед, используя, например, наночастицы.
На что потратят 54 миллиарда?
Как говорится в публикации «Коммерсанта», авторы которой ознакомились с документом, средства будут направлены на наращивание научной базы и массовый выпуск передовых прототипов — «интерфейсов „человек — техника“ для управления сложными системами (самолеты, АЭС, автомобили) как непосредственно, так и удаленно, по принципу дистанционного присутствия, аватара».
Утверждается, что созданные в результате технологии и устройства позволят людям работать в недоступных местах — с высокой радиацией или в космосе.
Однако, по словам наших собеседников, прежде чем замахиваться на создание «аватара» или «Джонни-мнемоника», предстоит решить массу проблем.
Как пояснил «Ридусу» Данияр Вольф, когда мы говорим о «вживлении чипов», речь идет об инвазивных методах, связанных с физическим вмешательством в головной мозг.
Данияр Вольф.
По словам господина Лебедева, в опубликованных сведениях о программе делается упор на инвазивные методы, при том что неинвазивные имеют целый ряд преимуществ. При их использовании нет нужды вторгаться в мозг, но обратная сторона — качество сигнала хуже.
Он отметил, что заявленные планы программы звучат очень амбициозно, но имеется масса проблем, например с той же биосовместимостью электродов.
Не каждого возьмут в «нейропилоты»
Но, по его словам, сначала нужно решить вопрос с уровнем инвазивности. Это существенный вопрос. Без проникновения, «шапочкой» можно снять депрессии ритмов головного мозга, включая мю-ритм, и, например, управлять креслом-каталкой.
Проведение электроэнцефалографии.
Что дальше? Как поясняет ученый, если удастся получить иглу, которая не ведет себя как заноза, можно будет в течение долгого времени снимать высокочастотные ритмы. Но ему неизвестно, чтобы у нас проводились исследования с высокочастотными ритмами, какие сейчас проводят у Маска.
Второй вариант интерфейса, по словам Вольфа, — визуально вызванные потенциалы, когда стимулируют определенной частоты сетчатку глаза и сзади вырабатывается сигнал той же частоты. У каждого человека он разный. Это также позволяет управлять внешними устройствами.
Но здесь вопрос, что мы подразумеваем под такими устройствами. Если это экзоскелет, то да — корейцы уже лет десять работают над экзоскелетами, которые управляются вызванными потенциалами. Сетчатку раздражают внешними световыми раздражителями или демонстрацией различных цветных фигур.
Еще одна проблема кроется в том, что далеко не каждый человек годится для того, чтобы стать носителем чипа.
Как отметил Данияр Вольф, у него много вопросов к тому, о чем говорится в публикации «Коммерсанта».
Еще одна проблема, по словам нашего собеседника, — это получение не прямой, а обратной информации.
У России есть наработки и шансы
Как отметили оба собеседника, у российской науки есть и хорошие заделы, и некоторое отставание от западных коллег. Достаточно упомянуть, что уже с 2005 года в России проблемами создания нейроинтерфейсов, которые позволят дистанционно управлять внешними устройствами, занимается ученый из Воронежского госуниверситета, ведущий научный сотрудник ИПУ РАН доктор технических наук Ярослав Туровский.
Ярослав Туровский.
Если говорить о неинвазивных интерфейсах, то тут у российской науки нет отставания, уверены наши собеседники. Базовые технологии доступны, и проблемы тут в алгоритмах. И Россия в этой области не отстает. По словам Лебедева, сейчас в России ведутся работы по нескольким направлениям: в ВШЭ исследуют минимально инвазивные имплантации пациентам, больным эпилепсией, ведется работа над обонятельным проектом — разработкой интерфейса, который работает в обонятельной системе.
